Древностью благословленное
Юрий Трусов принадлежит к тем писателям, всё творчество которых навеяно историей, древними сказаниями, самим духом Украинского Причерноморья. Своими произведениями он как бы сотворял, талантом мастера облагороженную легенду об Одессе, и стоит ли удивляться, что теперь он и сам приходит к молодому поколению одесситов, как одна из её захватывающих легенд.
Первые стихи Юрия Сергеевича появились в периодике ещё в тридцатые годы. Большинство из них было просолено ветрами морской романтики, которой он жил, которая дарила ему вдохновение, и от которой никогда, даже в самые зрелые годы прозаика-романиста, не отрекался.
Формально своё образование он получал, сначала в Астраханском водном техникуме, затем - в Институте водного транспорта и на литературном факультете Педагогического института. Но до конца дней своих был убежден, что курс истинно житейских, а, следовательно, и литературных наук он все же прошёл не в стенах этих государственных заведений, а в «морских университетах», благодаря которым, ступенька за ступенькой, постигал премудрости работы палубного матроса, корабельного кочегара и ученика моториста, а со временем - и полноправного, аттестованного моториста, судового механика…
О том, как давалась ему эта наука, и какие мысли навевала, можно было бы узнать, отыскав в архивах одесские газеты с его ранними произведениями. И это в самом деле было бы интересно, если учесть, что лишь небольшая часть из них вошла затем в первый поэтический сборник «Утро на берегу», который, в общем-то, был признательно встречен и читателями, и той местной одесской литературной средой, в которую Юрию Трусову еще только надлежало по-настоящему влиться.
Так уж суждено было автору, что большинство стихотворений этого поэтического сборника, в том числе и овеянных морской романтикой, составляли строфы, написанные в промежутке между боями, карандашом, вставленным в гильзу патрона. И понятно, что появиться он смог лишь после завершения войны, в августе 1945-го, ложась на книжную полку произведений никаким литературным реестром не предусмотренного поколения – «плеяды фронтовых поэтов».
Кстати, с поэзией Юрий Сергеевич не разлучался ещё долго, собственно, до конца своей жизни. Достаточно вспомнить, что, вслед за первым сборником, увидели свет его книги: «На вахте», «Родной берег», «Морская былина»…
И все же по-настоящему в литературу он вошёл как прозаик. Лично я сам факт его перехода к прозе как-то назвал «такой себе неслучайной случайностью». Почему именно так? Да потому что, как уверял в беседе со мной сам Юрий Сергеевич, это смена жанра произошла неожиданно даже для него самого, ибо видел он себя в зеркале искусства все же истинным поэтом, а не прозаиком. Но…
Дело в том, что в начале 50-х годов (теперь уже минувшего столетия), увлекшись прошлым нашего города и края, Юрий Трусов начал изучать большой пласт исторического материала, готовясь к созданию поэмы, названием которой должно было стать название города и крепости в ней – «Хаджибей». Однако, ознакомившись с архивными документами и исследованиями историков, поэт вдруг почувствовал, что, при всем своем желании, он попросту не в состоянии будет творчески реализовать весь этот материал не только в скромных формах поэмы, но даже при создании полноценного стихотворного исторического романа.
Кстати, мысль о создании такого эпического произведения в стихах у Юрия Трусова действительно возникала, тем более что опыт создания подобных творений уже был у него перед глазами – это и пушкинский «Евгений Онегин», и «Василий Теркин» Твардовского. Словом, воодушевившись творческим подвигом литературных предшественников, Юрий Сергеевич даже начал делать первые черновые наброски – и самой фабулы этой поэтической эпопеи, и отдельных ее строф.
Вот, только, готов ли он был к написанию своего, - столь далекого от любовной лирики «Онегина» и фронтовой романтики «Теркина», - исторического романа о сотворении величественного портового города на Черном море? Кто знает? Во всяком случае, сам поэт провел в сомнениях по этому поводу не один день, чтобы, в конечном итоге, взвесив свои возможности и значение добытого им архивного материала, все же принять решение: « Изъясняться со своим читателем на эту тему следует… суровой исторической прозой». И не ошибся.
Отзываясь на появление романа «Хаджибей», известный русский писатель Алексей Марков справедливо указывал в 1964 году в московском журнале «Октябрь» на то, что в данном произведении писателю «пришлось преодолеть большое «сопротивление материала». Однако автор справился с ним и написал «интересную книгу о своем родном городе, раскрывая для тысяч людей его нелегкую героическую историю».
Как бы там ни было, а теперь уже с полной уверенностью и литературоведческим правом можно считать, что именно это решение – создавать прозаического произведение об истории Одессы - определило всю дальнейшую творческую судьбу Юрия Трусова. Появившаяся в 1958 году повесть «Хаджибей», переросшая со временем в роман «Падение Хаджибея» - стала первой книгой его, теперь уже хорошо известной читателям далеко за пределами Украины, эпопеи «Хаджибей», в которую последовательно вошли также романы «Утро Одессы» и «Каменное море».
Но критика еще взбудоражено обсуждала явление читательскому бомонду новой трилогии нового прозаика, а Юрий Трусов уже упорно и вдохновенно работал над романом «Зеленая ветвь», который в сюжетной основе своей оказался породненным с названными произведениями. Причем породненность эта оказалась тематически, и, я бы даже сказал, в самой исторической стилистике своей - совершенно оправданной. Ибо речь в новом произведении шла о людях, о тех народно-освободительных силах, которые сумели возглавить восстание греческого народа против турецких поработителей. А, как известно, именно Одесса стала одним из зарубежных центров, в которых такие силы вольнолюбивых эллинов формировались.
Словом, с появлением на книжный полках романа «Зеленая ветвь», эпопея «Хаджибей» - и сейчас это признано в литературоведческой среде, - вполне правомерно пополнилась четвертым романом, который тоже оказался не заключительным. Однако к истории появления в печати пятого, уже в 2004 году, то есть посмертно изданного, романа «Золотые эполеты» мы еще обратимся.
Как современник Трусова и, в ту пору, уже активный участник литературного процесса, могу засвидетельствовать, что само появление первых романов эпопеи «Хаджибей» стало не только заметным творческим явлением, но и явлением общественно-патриотическим. Конечно, упорно насаждаемый в то время определенными кругами образ Одессы, «воспетый» многими литераторами, как образ города с незабвенными бандитско-воровскими традициями времен Мишки Япончика, Соньки Золотой Ручки и обобщенно олитературенного «турецкоподданного» комбинатора Остапа Бендера, - создавал Южной Пильмире определенный туристический имидж.
Но все же каждому здравомыслящему человеку было ясно, что история, сама судьба этого города и этого края достойны принципиально иных нравственных примеров и других мировоззренческих героев. Я не стал бы акцентировать на этом внимание, если бы подобная творческая акцентация не была сделана – причем в самой резкой, на грани яростной публицистики, форме, - самим Юрием Трусовым.
Пропуская события через сознание своего героя, отставного мичмана Кондратия Хурделицы, из казачьего рода Табанцов-Хурделиц, а значит, и через свое авторское восприятие, он пишет: « Этим заправилам-толстосумам совершенно чужды и правда, и справедливость, и славная история народная, но самое обидное, что в Одессе возник центр фальсификации. Здесь, оказывается, каждый день совершаются самые невероятные аферы. Фальсифицируется не только прошлое города, но и все, вплоть до продуктов питания. В пиво примешивается салициловая кислота, в конфеты – тальк…
Здесь хорошо было налажено печатание фальшивых денег, изготовление поддельных драгоценностей, фальшивых жемчугов, фальшивых алмазов, бриллиантов, сапфиров, рубинов. Весь мир был изумлен мастерством одесских мошенников. Они ловко подделывали археологические «находки», чем вводили в заблуждение опытных ученых-антикваров Парижа и других ученых мужей Запада».
Причем больше всего писателя возмущало, что одесская «продажная пресса готова пышными фразами прикрыть любую фальсификацию. Все, даже подлинную историю Одессы. Им почему-то невыгодно сейчас писать правду о героическом прошлом города, а те, кто боролся за изгнание иностранных захватчиков из этих мест – Суворов и полководцы украинского казачества, - забыты».
Сюжетно, эти обличительные слова были обращены в XIX столетие, однако писатель прекрасно осознавал, насколько актуальными остались они и во второй половине столетия ХХ, то есть в период выхода романов его эпопеи. Впрочем, понимал это не только Юрий Трусов, посвятивший данной проблеме целый раздел, именуемый «Торжеством неправды». Стоит ли в этой связи удивляться, что появление эпопеи «Хаджибей» - с ее обращением к бытию людей, которые своим трудом сотворяли Одессу и своей кровью защищали ее от врагов, - сразу же вызвал стойкий общественный интерес. Причем не только в широких кругах почитателей таланта писателя, но и в кругах исследователей древности, в краеведческой плеяде края. Доказательством тому является более пятидесяти рецензий и литературоведческих отзывов, появившихся в свое время во всесоюзной, республиканской и местной периодике.
Современники до сих пор помнят, сколь активно эти произведения обсуждались в прессе, и сколь придирчиво оценивались на писательских собраниях и в литературных кулуарах. Доходило до того, что некоторые критики и полемисты напрочь забывали, что речь-то все же идет о художественном произведении, со всеми причитающимися ему творческими условностями, а не о скрупулезном научном исследовании.
Хотя, с другой стороны, подобный подход свидетельствовал, что в своих романах Юрий Трусов сумел нащупать болевые точки общественного сознания, и что его авторское познание одесской древности оказалось достаточно глубоким, чтобы вызвать полемику даже в серьезных научных аудиториях.
Основой же читательского успеха «Хаджибея» стало то, что вся эпопея, по существу, является своеобразным художественным исследованием истории освоения украинскими, русскими и иными поселенцами, - Северного Причерноморья, некогда входившего в состав Киевской Руси, и в степях которого плечом к плечу сражались воины российской армии и полки украинского казачества.
И правомерно, что, рядом с такими сугубо литературными или же достаточно «олитературенными» персонажами, как Семён Чухрай, Василий Зюзин, Кондрат Хурделица; другими обобщенными образами казаков и участников гайдамацкого восстания, вошедшего в историю под названием «Колиивщина», мы встречаемся на страницах трилогии с известными историческими деятелями той поры: А. Суворовым, М. Кутузовым, Г. Потёмкиным, П. Пестелем, В. Раевским...
Именно эта галерея известных личностей и придает произведениям Юрия Трусова ту особую, очень важную для восприятия всякого исторического творения, достоверность, без которой они попросту потеряли бы всякий смысл. Но, в то же время, воссоздание этих образов потребовало от писателя огромной подготовительной работы, длительного изучения документов самой эпохи, политической ситуации, складывающейся к тому или иному описываемому времени, как в столице Российской империи, так и здесь, на юге Украины. Тем более что строительство в Хаджибее самого совершенного по тем временам морского порта, давшего мощный толчок развитию всего города, был связан с именем, с образом императрицы Екатерины II, неизменно вызывавшей историческое невосприятие себя и прокоммунистическими силами, и демократически настроенной украинской интеллигенцией.
Вместе с тем, тогдашняя критика убедительно отмечала, что в произведениях Юрия Трусова довольно ярко и основательно отображена деятельность - и тайного греческого освободительного общества «Филики Этерии», и целой группы декабристов из «Южного общества»; и представителей польского национально-освободительного движения. Словом, воспроизводится вся палитра военно-политической и общественной жизни описываемого времени. А это всегда очень важно и для правомерной оценки поступков и всей деятельности героев романа, и для понимания художественной значимости самой книги.
На мой взгляд, эпопея «Хаджибей» - произведение по-настоящему талантливое; познавательное значение которого просто трудно переоценить. Впрочем, на этом мнении сходились все: и издатели, и рецензенты, оценивавшие роман в прессе, и педагоги, активно использовавшие это произведение по программе «литература родного края», а также во внеклассном чтении...
И все же совершенно очевидно, что восемь раз переизданный еще при жизни автора роман «Хаджибей» - это творение опыта, мудрости и таланта писателя - всё ещё ждет своих, столь же опытных, мудрых и талантливых исследователей. А посему место и значение его в литературном процессе второй половины ХХ – первой половины ХХI века – я писал об этом сразу же после выхода романа-эпопеи в свет, и стою на этом сейчас, - еще только будут определены нашими, явно поотставшими от развития событий, литературоведами, возможно, уже в недалеком будущем. Точнее, их дело – всего лишь зафиксировать то истинное положение вещей, которое уже давно закреплено самими произведениями писателя, их художественной и общественной значимостью.
Однако вклад Юрия Трусова в современную прозу вовсе не ограничивается названными произведениями. Как не вспомнить сегодня, например, его, появившуюся еще в 1975 году, повесть «Даль», в которой автор, одним из первых в Украине, обратился к истокам новой сферы человеческой деятельности – космонавтике? Конечно же, в ней щедрая дань была поднесена царившей тогда романтике покорения межзвездного пространства, иных планет и внеземных цивилизаций. Но она полностью соответствовала духу времени первых астронавтов.
Коллеги Юрия Сергеевича стали свидетелями того, какая долгая, плодотворная и почти трогательная дружба связывала писателя с большим научным коллективом Одесского селекционно-генетического института. Так уж сложилось, что в течение многих лет его как писателя, да и просто как мыслящего, думающего о будущем нашей цивилизации землянина, увлекали агрономические поиски селекционеров и генетиков, именно те поиски по созданию новых сортов пшеницы, на которые всегда возлагало свои надежды озабоченное продовольственной проблемой человечество. А потому неудивительно, что эта дружба и это увлечение в конечном итоге материализовались, сначала в романе «Когда рядом друг», а затем, еще сильнее и выразительнее, - в романе «Проникновение в тайну», по достоинству оцененном и читателями, и критикой.
Запомнился почитателям таланта Юрия Трусова и его сборник повестей и рассказов с символическим названием «Встреча с мечтой», увидевший свет накануне семидесятилетия писателя. Кстати, к этому же юбилею, то есть три десятилетия тому, был переиздан и роман-трилогия «Хаджибей». Увы, теперь писателям стоит разве что мечтать о том, что, может быть, снова настанут времена, когда издатели проникнутся духовной ответственностью по поводу того, что мало помнить о существовании талантливых произведений, их еще и следует регулярно переиздавать, обновляя на книжных полках и привлекая к ним внимание все новых и новых поколений.
Что же касается уже упомянутого мною заключительного романа эпопеи «Хаджибей», получившего название «Золотые эполеты», то, появившийся уже в 2004 году, то есть через много лет после смерти Юрия Трусова, он явился продолжением творческих исследований истории нашего края.
На его страницах, в частности, нашли свое новое, контрастное отражение факты из становления и воинского бытия Украинского Черноморского казачества. Участие его отборных полков в Крымской войне 1853-1856 годов, сама нелегкая судьба этого воинства, его место в формировании национального самосознания украинского народа – все эти факторы обусловили несомненный читательский успех данного произведения.
И приходится лишь сожалеть, что в свое время эта книга, под рабочим названием «Казачий корень», почти двенадцать лет пролежала в редакционном портфеле всеукраинского издательства «Український письменник» (правопреемника «Радянського письменника»), пока, наконец, явилась миру в редакторской подготовке вдовы автора, писательницы Лидии Селютиной.
Прощаясь с читателем эпопеи заключительным томом его, Юрий Трусов во вступительной статье «От автора», напоминает ему, что «… роман «Золотые эполеты» основан на фактах, но его не стоит принимать за научное исследование. Все мои пять книг «Хаджибея» написаны по законам художественной прозы. Сюжетное построение пронизывает всю ткань произведения, исторические персонажи его часто соседствуют с вымышленными, образы героев подчинены воле автора, а в текст часто вводятся фольклорные материалы.
«Золотые эполеты», как и предыдущие мои романы на историческую тему, написаны в тесном контакте с читателями. Они присылали отзывы о моих книгах. Их письма полны самых искренних советов. Мне запомнилось краткое письмо мастера-резчика по дереву из города Косово Ивано-Франковской области. Вот как он пишет о главном герое трилогии «Хаджибей»: «Ось тепер ми всі знаємо про долю козака Кіндрата Хурделиці ( в дійсності це прототип козака Кіндрата Табанця). В його образі втілилися кращі риси чорноморського козацтва».
Когда я писал роман, то стремился, чтобы сложная, героическая жизнь моего героя стала близкой и понятной читателю. Помогли мне читатели и в изучении биографий представителей старинних украинских казачьих родов. Не могу я добрым словом не вспомнить и замечательных учених, отлично знаючих прошлое Украины: докторов исторических наук А. И. Гуржия, В. И. Борисенко, С.К. Мельника; кандидата исторических наук Андреуа Николаса, краеведов В.А. Загоруйко и В. Т. Хлипенко».
Как-то, уже накануне далекого теперь 75-летнего юбилея Юрия Трусова, я поинтересовался, над чем он работает. И тогда писатель сказал, что на письменном столе его находится незавершенная рукопись «большой книги», которая пока ещё не имеет названия, но которую сам он условно называет «Книгой со страницами войны». Так уж получилось, что в своих больших произведениях к теме Великой Отечественной войны фронтовик Юрий Трусов практически не обращался.
Но, как он сам считал, пусть даже на склоне лет, а пришло время, когда «всё пережитое на войне, а затем сотни раз осмысленное и переосмысленное в послевоенные годы», в конце концов, должно выкристаллизоваться в определенные, совершенно конкретные образы, чувства, сентенции.
Тогда Ю. Трусову ещё даже трудно было определить жанр этой книги; что это будет: художественное ли произведение, публицистические раздумья и заметки, просто эссе повидавшего жизнь писателя о войне и мире, о людях и беспощадном времени. Или, может быть, образуется синтез всех существующих жанров, благодаря которому только и можно высказать всё то, что стремится сказать бывший фронтовик, обращаясь со своими размышлениями теперь уже к послевоенным поколениям. Как бы там ни было, а Юрий Сергеевич определил, что время такой книги не только для него, но и для его читателей, настало.
Уже после смерти писателя я поинтересовался у его вдовы, ныне покойной писательницы Лидии Яковлевны, сохранилась ли рукопись этой книги и какова её судьба. И Лидия Яковлевна сообщила, что завершить свою «Книгу со страницами войны» Юрий Сергеевич не успел. «Однако, - сказала она, - в домашнем архиве осталось немало интересных воспоминаний о тех, с кем Юрий Сергеевич делил солдатский хлеб, о писателях-фронтовиках, которые, вернувшись с полей сражений, возрождали своё творчество уже в послевоенной Одессе. Теперь я работаю над упорядочением этих воспоминаний и отдельных глав, и очень хочу надеяться, что найдется издатель, благодаря которому эта книжка тоже увидит свет».
Сейчас, в канун 100-летия со дня рождения Юрия Трусова, тоже хотелось бы высказать надежду, что и в ХХI веке не только талантливая эпопея «Хаджибей», но и всё то лучшее, художественно и исторически ценное, что все еще остается в писательском архиве, в конечном итоге, найдет своего благородного и благодарного читателя.
Богдан Сушинский,
писатель, академик, заслуженный
журналист Украины.
