Сквозь тайны истории
Прошло 20 лет со дня смерти моего деда, Юрия Сергеевича Трусова, талантливого поэта, писателя, который впервые в художественной форме рассказал о возникновении, строительстве и развитии Одессы. У Юрия Трусова — богатое творческое наследие, включающее в себя 7 романов, 3 книги повестей и рассказов, 4 сборника стихов, множество статей . Однако наибольшую известность принесла ему трилогия «Хаджибей», которая сделала его одним из самых известных и читаемых писателей Одессы. В семидесятые годы не было, наверное, читающего одессита, который не держал бы в руках «Хаджибей». Только при жизни писателя , роман выдержал 8 переизданий и всегда мгновенно раскупался.
Когда в 1958 году вышла книга «Падение Хаджибея», Ю. Трусов, что называется, наутро проснулся знаменитым. Книга быстро разошлась, ее передавали из рук в руки, читали по ночам. В основе романа были действительные события, происходившие на юге Украины в конце XVIII века. В нем фигурировали известные личности, такие, как Де Рибас, Суворов, фельдмаршал Гудович и др., а прообразом главного героя Кондрата Хурделицы послужил есаул казачьего войска Кондратий Табанец.
Успех книги был настолько велик, что это вдохновило Трусова взяться за вторую часть романа «Утро Одессы», которая вышла в 1964 г. и пользовалась не меньшей популярностью. И, наконец, в 1968 году вышла третья книга — «Каменное море Для того, чтобы поднять этот огромный пласт, Юрий Трусов читал дореволюционных историков, неделями просиживал в архивах Одессы, Москвы, Ленинграда. Он использовал многие факты и документы, не известные советским историкам. В частности, он впервые обнародовал план развития Одессы, подписанный Суворовым и Де-Воланом, датированный августом 1793 года.
В 70-е годы по роману собирались снимать фильм. Уже был написан сценарий, утверждены актеры. Роль Кондрата должен был играть известный украинский актер Микола Винграновский, но министерство иностранный дел запретило съемки фильма, считая, что это могло повредить советско-турецким отношениям. Сценарий был положен на полку.
Самые ранние воспоминания моего детства, связанные с дедом – он стоит на голове. Ему за 50, но он красив, в прекрасной физической форме и охотно ее демонстрирует, особенно когда есть такой благодарный зритель, как я. У нас это целый ритуал, повторяющийся каждый его приход. Он изображает медведя, я визжу от страха, потом мы вместе хохочем и он становится на голову. Дед всегда чувствовал себя молодым. Даже во время своей наибольшей популярности у него не было «звездности», чувства собственной значимости. Он легко мог посмеяться над собой и над другими.
На праздники он всегда дарил нам с мамой цветы. Дед был единственным, кто в детстве мог мне на прогулке купить букетик цветов или флакончик духов.. И я никогда не видела, чтобы он сидел в общественном транспорте.
Дед не боялся смерти. По-видимому, истоки этого уходят в его военное прошлое. Он прошел всю войну, дважды был ранен. Говорил, что после того, что пережил, ему ничего не страшно. Поэтому ему было свойственно беспечное отношение к своему здоровью.
Когда у Юрия Сергеевича был первый инфаркт, я училась в медицинском институте. Мы все настаивали на госпитализации, но он категорически отказался. Поэтому мы с бригадой «скорой помощи» остались у него на ночь. Вместо того, чтобы смирно лежать, дед всю ночь рассказывал нам какие-то хохмы и анекдоты. Медики сказали, что такого веселого больного они видят первый раз. Когда я через пару дней пришла к нему, то обнаружила, что он переставил полки с книгами на другое место. На мои вопли о том, как он мог таскать тяжести, дедушка ответил, что работать ему запретили, лежать в постели скучно, а он давно мечтал заняться перестановкой.
Он не любил, когда я называла его «дедушкой», «дедулей». Он говорил: «Ну, какой я «дедушка»? Дедушка — это что-то мягкое, благообразное. Называй меня «дед».
Действительно, он был сильной, яркой личностью. Иногда бывал категоричен, с ним могло быть трудно, но скучно — никогда.
Мы с ним особенно сблизились, когда мама уехала преподавать в Афганистан. Это был период Афганской войны. Мы все очень волновались за маму. Юрий Сергеевич даже ходил в военкомат, просил, чтобы его отправили в Афганистан журналистом, но ему отказали по возрасту. В эти годы мы с ним виделись особенно часто. Он рассказывал мне о себе, о своих друзьях, читал свои стихи и тут же с легкостью перескакивал на чужие. Особенно любил Гумилева. У него была небольшая книжечка, изданная еще в 20-е годы. Он знал ее наизусть и не переставал восхищаться отдельными строками. Ему был близок по духу Джек Лондон, которого постоянно перечитывал.
У него была великолепная библиотека. Книги он покупал везде, где только можно. Однажды пошел на книжный рынок и увидел «Хаджибей». На вопрос, сколько стоит, продавец назвал какую-то очень высокую цену. «Ничего себе! Почему так дорого?» — деланно возмутился Юрий Сергеевич. Продавец с презрением на него посмотрел и с непередаваемым одесским акцентом сказал: «Вы что, не знаете «Хаджибей»? Это же такая книга об Одессе!».
Больше всего Юрий Сергеевич любил разговаривать об истории. Он знал множество исторических фактов из времен правления Екатерины II, Павла, Николая I. И самое главное, он был великолепным рассказчиком, умным, ироничным. Он цитировал мемуары, знал генеалогию всех известных российских родов, хитросплетения придворных интриг, и я часами, открыв рот, слушала его.
Его интерес к истории не был случайным. Ведь его предки тоже творили историю. В старинном дворянском роду Трусовых почти все мужчины делали военную карьеру. Наиболее известен двоюродный дед Евгений Александрович Трусов , который был капитаном первого ранга, командиром легендарного крейсера «Рюрик», в русско-японскую войну повторивший подвиг «Варяга». Когда Валентин Пикуль писал исторический роман «Крейсера» о русско-японской войне, одним из главных героев был капитан Евгений Трусов. Сохранилась переписка дедушки с Пикулем по этому поводу.
Дедушкин отец — Сергей Борисович Трусов в первую мировую войну был офицером, командовал ротой, был награжден несколькими орденами.
Мать-Александра Максимовна Сицинская тоже была из старинного польского дворянского рода. Один из ее давних предков, Владислав Сицинский, был печально известен тем, что в 1652 году, сорвал заседание польского сейма, впервые использовав право «вето», после чего в течение многих лет не принимался ни один закон, страна впала в анархию и начался упадок Речи Посполитой . У Адама Мицкевича есть поэма «Привал в Упите», кстати, написанная в Одессе в 1825 году, которая рассказывает о легендах, связанных с этим человеком.
Александра Максимовна закончила в Варшаве гимназию, свободно владела тремя иностранными языками, ездила в Париж, была очень красива. Она вышла замуж за Сергея Борисовича , и 3 апреля 1914 в года у них родился сын Юрий.
После революции семья жила в Астрахани. Дед закончил школу, затем водный техникум, плавал на речных судах по Волге. Тогда и были написаны его первые стихи.
В 1934 году семья переехала в Одессу, так как его отцу предложили работать в Одесской таможне. Это было время, когда Советская власть стала приглашать на работу старых специалистов. Они жили на третьем этаже, в трехкомнатной квартире в доме на Таможенной площади. Юрий Сергеевич работал техником на заводе «Большевик». В августе 1935 года познакомился с моей бабушкой Агнессой Павловной Лозинской.
Семья бабушки в коллективизацию пережила трагедию раскулачивания. Это была работящая крестьянская зажиточная семья, в которой было семеро детей. Их посчитали кулаками и приказали в один день покинуть село, взяв с собой только личные вещи. Бабушка рассказывала, как узнав об этом накануне, они умудрились за одну ночь зарезать скот, продать его в соседнем селе, а наутро к ним уже пришли с постановлением о выселении. Ее отца скинули с амбара, когда он не захотел отдавать зерно и через неделю он умер. В их доме еще до 70 годов прошлого века находилась почта. Возможно, этот дом стоит и поныне. Семья разбрелась по всей Украине, часть осела в Одессе. Бабушка окончила бухгалтерские курсы и работала в порту.
Как видите, они с дедушкой были из разных миров, но их объединяла молодость, красота, желание начать новую счастливую жизнь. Они были влюблены и счастливы. В 1936 году они поженились. Александра Максимовна приняла невестку холодно. Несмотря на то, что после Революции она подрастеряла свой лоск, простота моей бабушки ее раздражала. Зато Сергей Борисович к ней относился очень тепло и всегда становился на ее сторону. Через год родилась моя мама, а деда забрали в армию.
А в декабре 1938-го разыгралась трагедия: Сергея Борисовича арестовали. Его семью на следующий же день выселили из квартиры. И Александра Максимовна с сестрой, моя годовалая мама и бабушка перешли жить к бабушкиным родственникам и в 25-метровой комнате оказались 10 человек. Александра Максимовна потом много раз благодарила Бога за то, что ей повезло с невесткой, так как именно бабушкино умение выживать, ее сила и трудолюбие помогли им пережить и это тяжелое время, и войну. Сергея Борисовича осудили по известной 54-й статье, и 26 апреля 1938 года как «врага народа» его расстреляли.
Несколько лет назад я ходила в СБУ и смотрела материалы по делу моего прадеда. Это была тоненькая папочка с анкетой арестованного, несколькими безграмотными протоколами допросов, обысков и постановлением «тройки». Меня поразило то, что, когда это случилось, прадеду было всего 44 года, он был в самом расцвете сил, ума. На первом допросе он отрицал все обвинения. На последнем же предстал как полностью сломленный человек, согласившись со всеми обвинениями, даже такими абсурдными, как «подготовка вооруженного восстания в тылу СССР». Поразительно было и то, что в конце дела была справка, в которой написано, что вещественных доказательств по делу нет, т.е. все обвинения были надуманны и ни на чем не основаны.
Деда всегда волновала история его отца, Мне он говорил, что Сергея Борисовича реабилитировали в 1954 году, хотя выдавал желаемое за действительное. Постановление о его реабилитации вышло только в 1989 году, а моя мама получила его уже после дедушкиной смерти.
Деда самого спасло то, что он в это время был в армии, затем началась война, откуда он вернулся героем-фронтовиком , после чего уже никто особенно подробно не интересовался его биографией. Тем не менее, он никогда не выезжал за границу, даже уже будучи известным писателем. Ему очень хотелось побывать и в Турции и Греции, в тех местах, где проходило действие его романов, но его никогда не выпускали.
Юрий Сергеевич всегда очень переживал за свою мать Александру Максимовну. Она была удивительным человеком, очень интеллигентным, но при этом бесстрашным. Во время гражданской войны, она под обстрелом занесла в свой дом раненого. После того как она дважды все потеряла, в первый раз после Октябрьской революции, когда взорвалась ее привычная жизнь, быт, мировоззрение и во второй раз, когда расстреляли мужа, она вообще ничего не боялась. Будучи женой врага народа, она оказалась на самом низу советского общества. Ее уже ничего не могло испугать, поэтому она могла нелицеприятно говорить о Советской власти и о Сталине. Однажды, во время выборов, она прилюдно сказала: «Я не буду за нее голосовать.. Такие, как она, у меня в прислугах ходили». Удивительно, что ей все сходило с рук. То ли ей попадались люди, которые не были доносчиками, то ли она была слишком мелкой сошкой. Работала санитаркой в больнице, библиотекарем. Они с сыном были очень близки. Когда Александра Максимовна умерла, дед каждый месяц, в течении многих лет в день ее смерти приходил на кладбище, читал ей стихи, мысленно с ней разговаривал, обижался , что мы редко ходим туда.
Юрий Сергеевич всю жизнь боялся , что узнают о том, что он сын врага народа. Он никогда об этом не упоминал, никому не рассказывал, даже второй жене Лидии Яковлевне Селютиной, с которой прожил почти 30 лет. Во всех своих автобиографиях , он подчеркивал как работал слесарем, мастером на заводе. Вообщем, Юрий Трусов хотел быть своим в стране, где интеллигенция была всего лишь прослойкой. И его трагедия была в том, что он, чувствуя в себе силы, талант, энергию вынужден был, как и большинство советских писателей принимать правила игры. Поэтому , «Хаджибей»- это была его отдушина, он , наконец-то смог заниматься тем, что ему было интересно- историей. Понятно, что книга проходила строгую цензуру, он сам рассказывал, что приходилось выбрасывать целые главы, усиливать или убирать акценты для того чтобы книга могла увидеть свет. Но не надо забывать, что в те времена вся история Одессы начиналась с восстания на броненосце «Потемкин», а «Хаджибей» был первый роман о событиях двухсотлетней давности такого размаха и масштаба. И книга, написанная 50 лет назад в условиях почти полного отсутствия исторической информации , пробудила в одесситах интерес к прошлому родного города.
Елена Кузнецова,
внучка автора
